Нет ничего странного в том, что в ростовском храме Серафима Саровского рядом с батареей все время можно увидеть тихого смуглого паренька. Обычный прихожанин. Нет ничего странного и в том, что паренек этот поет в церковном хоре. Обычный певчий. Но когда узнаешь, что паренька этого зовут Хайме Игнасио Моралес Кастро, и что приехал он из Чили, то сразу же возникает множество вопросов, которые мы и задали нашему чилийскому тенору. Хайме откровенно тушевался от такого внимания, но обстоятельно, по-русски, подыскивая правильные слова, рассказал свою историю.
Другое Рождество
Хайме предпочитает, чтобы его называли Игнатием. Это его имя, взятое при Крещении. С этим именем католический чилиец Хайме пришел в русское Православие. А все началось с несовпадения даты Рождества.
— Я всегда был уверен, что весь мир отмечает Рождество 25 декабря, — говорит Хайме-Игнатий. – И вдруг узнал, что в далекой России Рождество приходит на две недели позже. Почему? Это любопытство и подтолкнуло меня к изучению России и ее культуры. Главной религией России считается православие, мне стало интересно узнать об этой религии больше. Позже я выяснил, что в Сантьяго есть православный храм, принадлежащий Антиохийскому патриархату, и пошел туда. Зашел и увидел совсем другую жизнь — красивые иконы, прекрасное пение, благожелательный батюшка. Я был католиком, но как все современные чилийцы, и как вся моя семья, к религии относился без интереса, в храм не ходил, о Боге не думал. А тут я увидел настоящую духовную жизнь. Стал посещать занятия теологического института.
Храм в Сантьяго, по словам Хайме, объединяет православные общины в Чили. В нем проходят службы Антиохийского патриархата, РПЦ Московского патриархата и бывшей зарубежной РПЦ. Православные верующие различных патриархатов относились друг ко другу как братья по вере, ходили друг другу на службы и праздники, дружили и пели в одном православном хоре города Сантьяго.
— Впервые петь в хоре я стал в Сантьяго, пели мы по-испански, по-гречески и по-русски, — вспоминает Хайме. – У меня нет музыкального образования, хотя я знаю ноты и немного играю на гитаре. Поэтому мне было очень интересно попробовать для себя что-то новое: создавать самим музыку, без поддержки инструментов, держать свою партию, разучивать новые песнопения. А в храме мы вообще пели вчетвером, и только по-русски. Так что мой русский словарный запас кроме «Привет» и «Как дела?» вскоре обогатился фразами-молитвами «Господи, помилуй!» и целой молитвой «Отче наш». А в 28 лет я крестился.
Семья Хайме крещение сына в Православную веру восприняла спокойно.
— Папа сказал, что хорошо, что православие, все-таки христианская вера, — улыбается собеседник. – Мама и брат с ним согласились. Не мусульманин, и хорошо! Понимаете, я в Чили, как у вас говорят, «белая ворона». Там люди не очень религиозны, поэтому мои духовные искания, поиск истины мало кого из соотечественников интересовал, а уж тем более далекое от Чили православие. Там я был «чилиец, который вдруг принял православие». Были сложности в бытовом плане. К примеру, с держанием постов. Ну не люблю я каши, да у нас в Чили их и не готовят. Сидел на хлебе, воде и овощах. Прихожане храма в Сантьяго поддерживают друг друга, с особым вниманием относятся к чилийским братьям и сестрам.
Много снега и воды
Еще будучи в Чили, Хайме стал задумываться о дальнейшей своей жизни, и понял, что пора создавать семью. Но и жену, и своих детей Хайме видел только православными. На родине претенденток не оказалось, и храбрый тенор решился ехать за невестой в Россию. Хайме рассказывает, что жена должна слушаться, заботиться, быть хозяйственной, рожать и воспитывать много детей. Он против феминизма, против свободы нравов, и в России, по его мнению, именно благодаря православным традициям сохранилась строгость нравов и правильные семейные приоритеты.
— Хайме, ну ты прямо домостроевец какой-то, — удивляюсь я таким требованиям иностранного жениха. – И неужели нашел такую раритетную девушку?
Хайме улыбается и показывает рукой на застеснявшуюся Настю. С ней чилиец познакомился по интернету и за ней приехал в Иваново два месяца назад. Хайме опять стал «белой вороной», только теперь в России – «чилиец, который стал православным».
— Меня очень поразил снег и холод. У нас в Чили температура редко опускается ниже нуля, а здесь идешь — и снег тебе прямо в лицо летит, — Хайме показывает руками, как налипает на глаза снег. – Я первый раз был в Москве, в Самаре, в Иваново и в Дивеево, это было летом. А вот когда приехал зимой в Россию – понял, мерзну. Поэтому решили с Настей перебраться куда-нибудь, где тепло. Так мы оказались в Ростове.
Настя, конечно, не вольная казачка. Она все время рядом со своим «Хаймочкой», заботливо повязывает ему теплый шарф, пытается перевести все, что ему говорят. А он, в свою очередь, учит ее сдержанности и правильному поведению: когда нужно голову приклонить, как руки при молитве держать.
— У нас, конечно, менталитеты разные. Но он меня учит помаленьку, — говорит Настя. — У нас есть четкие правила — что можно, а что «не можно». И, кстати, о православии он знает намного больше меня. Хотя я и закончила регентские курсы. Я Хаймочке с русским языком помогаю и варю любимый борщ.
— О, борщ, да, да! — закатывает глаза чилиец. – Очень вкусно. И блины.
Кстати, с русским языком у Хайме все в порядке. Мы сначала попытались говорить по-английски, но быстро перешли на русский.
— Что самое сложное для тебя в русском языке? — спрашиваю я.
И получаю неожиданный ответ: «Много воды». Только хотела вступиться за родной язык – он такой художественный, такой описательно-изобразительный, выразительный, это не «вода» — это для более яркого описания… Как Хайме меня опередил:
— У нас в Чили вода – она одна, она везде вода. А у вас — нет водЫ, ведро с водОЙ, пойдем к водЕ — слишком много воды…
Православный человек Игнатий
Языковые познания Хайме продолжают расширяться, опять же благодаря пению в церкви. Ведь вся служба в русской православной церкви идет на старославянском языке, который даже не все русские люди знают и понимают.
— Вы так быстро все произносите, что я иногда теряюсь. В Чили мне переводили молитвы на испанский язык, то есть я понимаю основной смысл того о чем говорится в «Херувимской», «Великом славословии», некоторые песнопения я выучил еще в Сантьяго. Когда пришел первый раз на службу в храм Серафима Саровского понял, что большинство того, что поет хор – я знаю. Поэтому и попросился на клирос, — рассказывает Хайме. – Хорошо, что православие сохраняет и традиционные напевы, которые поют и в России, и в Европе, и в Чили.
Пение в церковном хоре порой преподносит сюрпризы. Вот сейчас Хайме в составе хора разучивает колядку на украинском языке. Пришлось чилийцу рассказать, что такое колядки, как колядовать, а главное — чем отличается русский язык от украинского. К счастью, всем известной «поляници» в колядке не встречается, но язык сломать с непривычки можно.
— Хайме, скажи «Спы, Исусэ, спы!» — требую я.
— СПЫ, ИСУСЭ, СПЫ! – бодро рапортует чилиец.
— Хайме, да ты — хохол! — дружно смеются хористы.
— Нет, он сало не ест, — парирует Настя. – Не нравится.
Не нравятся Хайме и еще некоторые моменты российской действительности. На его взгляд, россияне несколько агрессивны. Особенно по отношению к иностранцам. И удивляет его некоторое пренебрежение традициями.
— Я ехал в Россию и думал, что здесь суровая и строгая страна, такие же люди. Что у вас традиции, к примеру, не позволяют разговаривать во время службы, — говорит наш собеседник. – Но у вас люди встречаются в церкви и начинают общаться, как на улице. У нас в Чили такое невозможно. И у вас не должно быть. В моей будущей семье такое будет «не можно».
Пока Хайме, прихожанин храма Серафима Саровского, не может сказать – останется ли он в России, или возьмет Настю и уедет в Чили. Нужно закончить магистратуру, узнать побольше о России и встретить свое первое русское Рождество.
— Я не знаю, как будет дальше. Как Бог управит, — говорит мой собеседник.
И я понимаю, что так мог сказать уже не чилиец Хайме, «белая ворона», а — православный человек Игнатий.

Комментарий
Отец Александр, настоятель храма Серафима Саровского:
— Сейчас мы довольно часто встречаемся с иностранцами, исповедующими православие. Помню, как один араб из Сирии читал Евангелие на арабском, потом заходили православные индусы. Многие иностранцы интересуются хором, пытаются петь на клиросе, а потом воцерковляются. Наш Хайме уже православный человек, к тому же поет. Думаю, что такой прихожанин нашему храму очень нужен. Церковь – богочеловеческий организм, она все земное ставит себе на службу. Он очень интересный и целеустремленный человек. Хотел попасть в Россию, хотел глубже изучать православие, хотел участвовать в молодежном движении — и всего этого добился. Хотел – и Господь ему дал! Главное — стремиться и двигаться!